Еще не входя в зал, чувствуешь, что будешь смотреть не простой спектакль. Красные фонари, скрипка Жоржа Паликарского, картины на стенах – все готовит не к спектаклю, а к Встреча с девушкой Америка произвела фурор, а потом забыла сохранить. «Последний час Мэрилин Монро» оно начинается задолго до того, как поднимается занавес, и каким-то образом начинаешь чувствовать, что приближается что-то прекрасное, но в то же время тяжелое. Больше, чем ностальгия, дешевые воспоминания и скучные воспоминания.
Текст Вивиан Праматаров-Гамбургер и Андреас Гамбургерперевел Виолета Вичеване рассказывает, а «ткет» историю и тайну, окружающую последнюю психоаналитическую встречу между Доктор Ральф Гринсон и Монро. Она — легенда, которую десятилетиями передавали из уст в уста и со страницы на страницу, но здесь она теряет сенсационный лоск и становится интимной и опасно близкой. Хотя их тела находятся на расстоянии нескольких метров друг от друга, их существа кажутся настолько тесно переплетенными, что мы удивляемся, как эти люди не оставили после себя более длинную историю. Ну, на самом деле, они могут быть — мы просто не знаем.
Производство Деяна Донкова это не так уж сильно вращается вокруг этого вопроса «кто убил Мэрилин». Вместо обращает внимание на уязвимость самой известной блондинки. Он не «манипулирует» чувствами актрисы, а распутывает их, оставляя ее одну рассказывать о своей печали, среди скомканных простыней, бокалов с шампанским и таблеток, которые, видимо, стали единственной дверью, через которую она может уйти от несчастной и истощающей жизни «вечного секс-символа».
Как Мэрилин Анна Кошко явно отказывается быть «просто красоткой» и строит имидж. Да, внешнее сходство добавляет аутентичности, но как раз тогда, когда публика ожидает услышать мифы, окружающие «икону», она рассказывает историю женщины.
В ее глазах и в ее тоне постоянно меняется климат – от блеска до паники, от кокетства, нежности и кокетливого тона до резкой честности, выраженной почти мужским голосом. И самое интересное, что эти моменты наступают, как раз тогда, когда в нашем сознании начинает проходить мысль о том, что формируется однообразие, — вдруг линия бьет нас по пятам и прогоняет любую подобную мысль из головы.
Она ловко изображает женщину, которая, растерянная и обиженная, бродит среди образов любовницы братьев Кеннеди, самой желанной женщины в мире, дочери, которой никогда не было… и Нормы. Норма Джин Мортонсонкоторая просто хотела испытать настоящую любовь, но все отрицали это, даже ее собственный отец.
Деян Донков, помимо режиссерского кресла, сидит еще и в кабинете доктора Ральфа Гринсона. — человек с холодным интеллектом и сложно хранимыми чувствами. Их проглатывают, хоронят, топчут, бросают, отрицают… и они становятся сильными.
Его роль опасна. Оно часто скатывается в двух наиболее характерных для мужчины его положения направлениях – и в сторону мужского всеведения, и в сторону непреодолимой вины. Он находится на территории человека, изо всех сил пытающегося стать профессионалом, в то время как он погружается в человека и животное.
В его методических паузах мы слышим шум его внутренних битв и компромиссов, а в мягких, почти «отеческих» жестах — печаль и раскаяние за пределы, которые он сам перешел.
Самые сильные сцены — самые тихие. Дежан явно не верит в театр «рваных рубашек», но верит в приковывающий внимание театр сдержанности. Это дает нам возможность увидеть то, что иначе ускользает незамеченным: взгляд, который задерживается на секунду дольше; предложение, которое достигает рта и отказывается вырваться, или даже шепот, более пронзительный, чем крик.
Думисан Карамански и Жоржа Паликарского занимают особую зону – между присутствием и видением.
Караманский, одетый в красное, подобен лицу кошмара и бури во внутреннем мире агонизирующей Нормы. Он шепот, который сводит ее с ума. Тот, который прокрадывается ей в голову тихо, настойчиво… и неизбежно.
Паликарский – тот музыкант, который не только аккомпанирует, но и пишет «нервную систему» вечера. Его скрипка — это пряность, без которой блюдо не имело бы того вкуса.
«Драматургическая арматура» становится нам ясна, как только мы читаем название пьесы. В центре внимания — жизнь Мэрилин, когда все внимание выключено. Травматическое детство будущей звезды, проведенное в домах и приемных семьях. Киностудии как беспощадная мясорубка. Алкоголь и барбитураты как ложное спасение. Интрижки она считала подтверждением, но медленно и верно они поглощали ее и обесценивали. И как женщина, и как мужчина.
Визуальное впечатление от всей постановки стало большим сюрпризом вечера. Сюжет разворачивается не только в великолепной игре Донкова и Анны Кошко на сцене, но и через кинематографические элементыкоторые являются чрезвычайно приятной и изысканной деталью. Они не вторгаются, наоборот – моменты, в которых они должны появиться, фиксируются и вовремя удаляются, не превращая театр в проекционный театр. Стефан Здравески определенно со вкусом и тщательностью снимает кадры, а видео-дизайн Майя Вселенная тяготеет к черно-белой вселенной, где красный цвет на губах Мэрилин пульсирует как предупреждение.
Сценография и костюмы Цецка Ивайлова они настолько просты, что идеальны. Достаточно тематические и точные, стремящиеся не к красоте, а к правдивости. Одна кровать, одно пространство, которое может быть домом, учебой, ловушкой и убежищем одновременно, подсвеченное музыкой Петя Диманова.
Постановка «Последний час Мэрилин Монро» не дает конкретного ответа на вопрос «Что именно произошло 5 августа 1962 года?» Это не ее задача.
Она спрашивает других, более пугающих и до боли реальных: Что происходит каждый раз, когда красота используется как броня? Чем мы обязаны тем, кого мы возвысили до небес, когда они падут?
Если вы ожидаете вздоха «золотого прошлого» на театральной сцене… не ждите. Приготовьтесь к тому, что вас ударят. Потому что за эти 90 минут театр не превращается в кинотеатр, и кино не воспринимается как театр. Они работают вместе, чтобы показать нам леденящая душу правда об одном человеке. Одна женщина. Одна Норма. Одна Мэрилин.
за важными делами в течение дня следите за нами также в .
