После своего возникновения после распада Советского Союза новая Россия столкнулась со сложной проблемой развития национальной идентичности, которая охватывала бы радикальные противоречия прошлого России и способствовала бы интеграции с Западом, сохраняя при этом российскую идентичность.
Война на Украине существенно изменила общественное отношение к этому вопросу и привела к консолидации большинства населения России на базе комплекса национальных идей. Это способствовало стойкости, проявленной Россией в войне, и помогло разрушить надежды Запада на то, что экономическое давление и тяжелые потери подорвут поддержку войны и президента Владимира Путина. Судя по имеющимся на данный момент данным, надежды на то, что эти цели Запада будут достигнуты в будущем, очень мало.
Первый постсоветский президент Борис Ельцин пытался радикально порвать с коммунизмом и основывал свое правление на отрицании прошлого своей страны – и своего собственного прошлого, которое оставило Россию с глубоким чувством негативной идентичности. Владимир Путин после вступления в должность представил более позитивную концепцию, ориентированную на интеграцию с Западом (хотя и на российских условиях и на основе сохранения российской независимости), но она потерпела неудачу перед лицом непримиримых разногласий между Россией и Западом, пишет Анна Матвеева, доктор философии, старший приглашенный научный сотрудник Королевского колледжа Лондона, Института России, в анализе для Responsible Statecraft.
С тех пор государство изо всех сил пытается сформулировать последовательную концепцию идентичности, которая определила бы отличительные черты России. Только Вторая мировая война вырисовывается как потенциальный объединитель, причем большинство россиян выражают гордость за роль России в ней, а в повествовании о лидерстве она приобретает почти религиозное почтение.
Если не считать гордости за «Великую Отечественную войну» (как Вторую мировую войну называют в России), общая реакция общества на формирование идентичности долгое время была вялой. Когда война в Украине началась без какого-либо предупреждения для российского общества, поначалу она была встречена с недоверием, растерянностью и недоумением. Большинство людей беспокоились о своих шансах справиться с трудными ситуациями вместо того, чтобы поддержать свою страну.
Уже не так. Почти четыре года войны глубоко изменили Россию
Подпитываемые государственной пропагандой, у многих простых россиян появилось чувство гордости за то, что Россия выжила перед лицом враждебности Запада. Эти настроения подогреваются выражениями западного презрения к русскому народу и русской культуре — оскорблениями, которые старательно цитируются контролируемыми государством российскими СМИ. Российская общественность изо всех сил пытается понять, как можно увидеть ситуацию с другой стороны, и признать, что опасения Запада могут быть обоснованными; например, попытки Кремля вмешаться в президентские выборы в США в 2016 году лучше объясняют негативное отношение к России в Вашингтоне, чем существующие культурные предрассудки.
В течение некоторого времени патриотизм, похоже, находится на подъеме: набор неуклонно идет, мужчины готовы служить (в обмен на чрезвычайно высокую зарплату, конечно), а движение женщин и пенсионеров «Помоги армии» не показывает никаких признаков угасания. Выступать против течения считается социально неприемлемым и опасным.
Хотя именно Россия вторглась на Украину и продолжает нападать на бывшую «братскую нацию», многие в России считают войну оборонительной по своему характеру и неизбежной. Осознание внешней угрозы объединило большую часть нации, и антизападные настроения получили широкое распространение. Многие россияне убеждены, что Запад не желает России добра и постарается причинить ей вред, если это возможно, если она не будет достаточно сильна, чтобы защитить себя.
Государство, которое несет ответственность за защиту, должно быть поддержано – как это ни парадоксально, даже когда, как показывает вторжение на Курск, оно не смогло этого сделать. Сообщения о гражданских лицах, находившихся в заключении в течение семи месяцев в условиях украинской оккупации, привнесли реальность войны в дома многих россиян, а нападения на российскую территорию, в результате которых, по официальным данным, погиб 621 мирный житель, усилили чувство незащищенности в европейской части России. Приход Трампа знаменует собой отказ от враждебности по отношению к США, но преобладающее отношение к его мирным инициативам – скептицизм.
Это новое чувство национальной идентичности коренилось не только в войне. Это также связано с экономическим динамизмом. Российская экономика, которая является самой жестко санкционной в мире, демонстрирует устойчивый рост третий год подряд. Несмотря на инфляцию, настроения относительно будущего оптимистичны. Война стимулирует инновации. Государственные и частные производители способствуют технологическому прогрессу, подобно тому, что произошло во время Второй мировой войны, когда были созданы ракеты «Катюша» и танки Т-34. Хотя не все изобретения революционны, они многочисленны и широко популяризируются.
Российская модель развития представляет собой еще один ключевой столп идентичности.
Крупные государственные обязательства, государственные инвестиции, доступные коммунальные услуги и низкие налоги — это обычные нормы, которых ожидают российские граждане и которые составляют компоненты социального контракта между ними и государством. Они считают, что их коллеги на Западе находятся в невыгодном положении в этом отношении.
Нация также переживает своего рода культурный ренессанс. Хотя общественность изначально была шокирована отменой русской культуры на Западе в 2022 году, восприняв это как коллективное наказание, сейчас это стало новой нормой. В результате внимание переключилось на внутренние ресурсы и российскую общественность. В крупных городах открылось множество новых театров, спектаклей, музыкальных концертов, художественных галерей и культурных центров, чтобы удовлетворить растущий спрос на эти предложения. Даже во время пандемии COVID-19 россияне открыли для себя собственную страну посредством путешествий, что привело к буму внутреннего туризма, в том числе в ранее недоступные регионы, такие как Дагестан и Чечня.
В начале войны Россию в знак протеста покинули около 170 деятелей культуры, в том числе 76-летняя российская дива Алла Пугачева и актриса Чулпан Хаматова, снявшаяся во всемирно известном фильме «Прощай, Ленин!». и российский сериал «Зулейха открывает глаза». Из всех эмигрантов, пожалуй, эти двое получили наибольшее признание как знаковые фигуры русской массовой культуры. Пугачева, которая перемещается между Израилем, Кипром и Латвией, до сих пор вызывает интерес у старшего поколения россиян своей экстравагантной личностью, но как исполнительница утратила славу. По иронии судьбы, самым популярным артистом страны стал ее бывший муж Филипп Киркоров, оставшийся в России. Хаматова выступала в театре в Риге, Латвия, и ее единственная заметная роль в кино была в фильме об иммиграции. Пока единственным деятелем культуры, которому удалось сделать успешную карьеру на Западе, является режиссер Кирилл Серебренников, остальные же имеют аудиторию преимущественно в кругах русской эмиграции.
Поначалу исход знаменитостей встревожил образованных россиян, но он также создал пространство для обустройства других, таких как «Шаман» (Ярослав Дронов), принц патриотической поп-музыки, или Юра Борисов, главный герой оскароносного фильма «Анора», который привлекает предложения от крупных международных режиссеров. Постепенно тяжелое положение российских деятелей за рубежом, оказавшихся в чужой культурной среде, не имеющих массовой аудитории и стабильного финансирования, стало вызывать насмешки внутри страны. Считается, что если покинувшие страну россияне считали, что их антивоенная позиция будет вознаграждена новой карьерой на Западе, они ошибались.
Акцент на русскую культуру стал более выраженным, и не только из-за войны. Россия, отвергнувшая «пробуждённую» идеологию, когда она появилась на мировой арене, представила себя «настоящей» или традиционной Европой ХХ века. Это привлекает даже многих либеральных россиян, которые стремились приобщиться к западной цивилизации прошлого, а не к тому, чем она стала сегодня. Даже среди россиян, которые решительно выступали против войны, есть чувство удовлетворения от того, что России больше не нужно подчиняться Западу в культурном отношении.
Таким образом, сегодняшняя Россия — это другая страна, чем та, которая вступила в войну, с большим чувством социальной сплоченности и уверенности в своей жизнеспособности как нации. В долгосрочной перспективе это может привести к глубоким изменениям в идентичности России. По крайней мере, в краткосрочной перспективе это поддержит готовность общества продолжать войну.
за важными делами в течение дня следите за нами также в .
